В июле 1942 года жители Кисловодска в тревожном молчании провожали подводы с ранеными советскими солдатами. Наши отступали. Среди стоявших людей была и 10-летняя Юлия Цагараева с друзьями и подружками. Тогда ребята ещё не знали, что буквально через месяц их детство закончится навсегда.
27 января весь мир вспоминает жертв Холокоста: узников концлагерей, всех тех, кто пострадал в фашистском плену.
Шаг влево-шаг вправо – расстрел
– Через месяц в мой родной город по единственной тогда асфальтированной улице уже шли колонной танки дивизии «Эдельвейс». На улицах города стала слышна отрывистая иностранная речь, раздавались короткие звуки выстрелов. Спустя несколько дней появились первые жертвы среди мирного населения: под горой Кольцо расстреляли всё руководство города. Мы с друзьями отправились туда посмотреть, может, кто-то выжил. Но все были мертвы. А когда вылезали из ямы, куда свалили трупы, нас взяли фашисты, – вспоминает жительница Абинска Юлия Францевна.
Детей привели на товарную станцию. Туда уже вовсю стекался народ. От оккупантов было объявление: всем евреям собраться и прийти на станцию с вещами. Их должны, дескать, отправить на работу в Германию. На деле же – узников ждал концлагерь. В эту толпу и попали ребята. Вещи у мирного населения сразу отобрали и под конвоем отправили пешим ходом к Ставрополю.
– К вечеру дошли до горы Бештау. От усталости уже ног не чувствовали. Но надо было идти. Отставших могли и пристрелить на месте. Утром – общее построение по росту. Мы, как самые маленькие, в конце колонны. И тут появляется какой-то офицер, румын или австриец по национальности, и начинает что-то бурно обсуждать с нашими конвоирами. Затем он подошёл к нам, отсчитал с конца пятерых, и забрал с собой. Так я со своими друзьями осталась. Остальные пошли дальше. Через несколько лет я узнала, что они даже до концлагеря не дошли. Всех расстреляли на Осетинской поляне под Ставрополем, – рассказывает женщина.
Детей спасло, что оккупанты нуждались в рабочей силе. Их отвели к озеру, куда скидывали гудрон. Девочки должны были вырубать топором огромные куски, а мальчики возить их на тачках к зданию управления. Сойти с этой дорожки было нельзя даже на шаг. Вокруг на вышках стояли часовые. Шаг влево-вправо, выстрел. Трупы потом лежали несколько дней для устрашения и усмирения. Малолетних узников поселили в какой-то комнатушке бывшего административного здания. Спали на соломе, питались, чем бог пошлёт. Летом выкапывали траву, корешки, фрукты с плодовых деревьев, а когда пришла зима, начали откровенно голодать.
– Надежда была на то, что кто-то из наших хозяев подкинет булку хлеба, мёрзлой картошки. Как выжили тогда, сама не знаю, – говорит Юлия Францевна. – Тем более, что зима 1942-1943 годов выдалась снежная и очень холодная. А у нас из одежды только обноски. Хотя мне достались каким-то чудом армейские ботинки нерусские 43-го размера. Пусть и велики на мой 35 размер, зато не промокали и хоть как-то грели. К слову сказать, я в них проходила всю войну, сносу им не было!
Светлая память всем тем, кто не дожил
И вот, 10 января 1943 года утром никто не пришёл выгонять детей на работу. Потихоньку осмелевшие узники выглянули наружу – никого. Оккупанты ушли, оставив рабочих здесь. И снова спасло чудо, ведь могли при отступлении перебить всех пленных. Но, видимо, не успели. А через некоторое время послышался шум машин – наши! Ребятишек погрузили в полуторку и привезли в разбитый и захламленный санаторий. За 5 дней его нужно было привести в порядок – к этому времени должен был прийти санитарный поезд. И вот 5 дней дети мыли, выносили хлам и мусор, разгребали завалы, белили потолки.
– Идти нам было некуда. Мой отец – на фронте, мама ещё перед приходом немцев поехала к своему отцу в Тулу и не смогла вернуться. Так и остались при госпитале. Тем более, в то время всех детей с 5 класса привлекли к работе в госпиталях, – вспоминает абинчанка.
Тоже было тяжело и голодно. Дети ухаживали за ранеными, утки выносили, мыли. И каждый вечер стирали гору бинтов в ледяной воде. До сих пор Юлия Францевна даже видеть не может эти бинты.
– Это кажется, что так просто. А попробуйте детскими руками каждый вечер перестирать гору бинтов, отмыть от крови, потом скрутить заново, простерилизовать. Ведь в 6 утра у врачей уже они должны быть под рукой, начинались операции и перевязки, – объясняет Юлия Францевна.
И только с 30 сентября 1943 года резко повзрослевшая девочка смогла вернуться к обычной жизни. Началась школа, уроки. А в 1945 году в Кисловодск, наконец, приехала мама.
После Юлия Францевна окончила Центральную планёрную школу ДОСААФ, работала лётчиком-инструктором, встречалась даже с академиком Сергеем Королёвым. Переехав на Кубань, стала судьёй, депутатом Совета выборных Абинска. В 1991 году она получила удостоверение несовершеннолетнего узника концлагерей, гетто и других мест принудительного содержания, созданных фашистами и их союзниками в период второй мировой войны. А также денежную компенсацию от немецкого правительства.
– Конечно, деньги не вернут мне утраченного детства, а погибшим людям их жизнь. Светлая память всем тем, кто не дожил, не долюбил, не успел до Великой Победы. Пусть земля им будет пухом, – вздыхает Юлия Францевна.
Источник фото: https://vk.com/id525701463
